Огоньку не найдется? (Продолжение)

Теме искусства и техники прикуривания посвящено немало работ. Вот что пишет, в частности один американский писатель об обычае курить на Кубе:

«В Гаване обычай курить является универсальным. Там молодые и старые свободно балуются табаком, примерно поровну распределяя свои предпочтения между сигарой и сигаретой. Даже дамы из высшего сословия во многих случаях подвержены этому увлечению, хотя и не в такой степени, как принято считать.

Курение на Кубе похоже на привычку шить обувь в Линне, штат Массачусетс, все курят! — в доме и на улице; в каретах и верхом; везде и в любое время. Здесь можно встретить целые полки подростков, в возрасте от шести до восьми лет, в черных бобровых шляпах, фраках и с тростями, и у каждого во рту сигара размером чуть ли не в его рост. Так и  хочется окунуть этих миниатюрных денди в воду ближайшего фонтана, который, несмотря на мелкость своего бассейна, вполне мог бы покрыть с головой самого большого из них.

На Кубе вы имеете право подойти к любому курящему на улице, каким бы ни было его превосходство или неполноценность по отношению к вам, и попросить прикурить вашу сигару; даже негры без шляп и рубашек могут обратиться с такой просьбой к хорошо одетым джентльменам, и наоборот. Откажитесь выкурить сигару с кубинцем, и вы навсегда лишитесь его расположения». 

Автор вспоминает, что глядя из окна своего номера в великолепном отеле «El Telégrafo», не раз мельком наблюдал за негритянками, работающими в прачечной, каждая из которых держала во рту длинную сигару и непрерывно дымила, манипулируя бельем на стиральных досках. Далее он пишет:

«В Гаване, как и на всей Кубе, существует сигарный этикет, нарушение любого из правил которого расценивается как оскорбление. Например, считается нарушением этикета, когда вас просят прикурить, а вы предлагаете свою сигару, предварительно не стряхнув пепел. Большим нарушением является также передача сигары, врученной вам для прикуривания, третьему лицу с аналогичной целью. Прикурив, следует вернуть сигару с максимальной деликатностью, а затем, если необходимо, передать свою собственную сигару третьему лицу.

Согласно принятого здесь сигарного этикета прямым оскорблением считается ситуация, когда вы просите прикурить у прохожего, а тот, проходя мимо, оставляет вам свою недокуренную сигару, намекая словом или действием, что она ему больше не нужна и что вы можете ее выбросить. На Кубе, где сигар в изобилии, принято, когда вы просите прикурить, даже если собеседник незнаком, вынимать свой портсигар и предлагать ему сигару в знак признательности за проявленную вежливость.

Испанцы от природы вежливый народ, и незнакомец, входящий в кафе Louvre или в любое другое общественное место Гаваны, сразу же поражается разительному контрасту в этом отношении со знакомыми собраниями в других местах. 

Нигде сигара не доставляет такого удовольствия, как в Гаване. Сидя яркой лунной ночью на крыше одного из больших отелей в этом городе, вы можете насладиться, звуками, доносящимися с пляжа. Вы услышите равномерное биение моря, убаюкивающее в тишине и вздохи летнего бриза, ласкающие душу, а первоклассная сигара, словно волшебная палочка, обязательно откроет перед вами сказочные врата мечтательности и воображения».

О том, как процесс прикуривания происходит в Европе, автор пишет следующее:

«В европейских городах несовершеннолетние предлагают курильщику на каждом углу прикурить у них трубку или сигару. Следующее описание, озаглавленное "Прикуривайте, сэр", взято из английского журнала и содержит много интересной информации о различных способах прикуривания трубок и сигар.

"Ere y'are, sir—pipe-light, cigar-light, on'y 'ap'ny a box—'ave a light, sir". Каждому курильщику в больших городах знаком этот клич. Они слышат его днем и ночью и не раз испытывали муки сожаления, когда недостаток пенсов или переполненный спичечный коробок не позволяли им откликнуться на столь долгожданную просьбу. Сейчас нет необходимости распространяться о страданиях, приключениях, опасностях этих странствующих вечно голодных и плохо одетых юнцов, заполонивших улицы после того, как канцлер Лоу предложил ввести налог на спички. Мы можем, конечно, посочувствовать производителям и продавцам "огоньков", но, по правде говоря, большего сочувствия заслуживают покупатели подобных услуг. 

Курение табака  — это искусство, которое требует большой осторожности, большого благоразумия и немалого мастерства. Эта сентенция по своей природе может показаться поразительной для некурящих и удивительной даже для многих курильщиков. Ненавистник табака (определенно нелогичное существо, ненавидящее то, чего оно не знает) в изумлении взмахнет руками, услышав это, и презрительно шмыгнет носом. Возражать ему было бы излишне. Другое дело курильщик.

Один немецкий писатель недавно заявил, что англичане курят лучше немцев, отмечая при этом, что в то время как немцы курят непрерывно, без правил, системы или умеренности, англичане курят осторожно, с любовью и решимостью не переступать границы рационального удовольствия. Если бы он больше знал английских курильщиков, он бы не сделал такого дикого заявления, и если бы он лучше знал английских женщин, он бы никогда не приписал их сладкому влиянию воображаемое превосходство англичан над немцами в вопросах курения. По правде говоря, искусство употребления табака нигде так не игнорируется, нигде так презрительно не пренебрегается, как на этих "привилегированных островах". На одного человека, который курит по какой-то причине, с определенной целью или по системе, вы найдете здесь тысячу тех, кто курит без того и другого. В результате у тех, кто курит, в целом, мало оснований для защиты своего увлечения, и, наоборот, у тех, кто осуждает эту привычку, гораздо больше оснований для ее неприятия, чем они сами могли бы предполагать. Для тех, кто знает, почему они употребляют табак, почти невероятно, что так много их коллег-курильщиков не знают о свойствах табака, которым они наслаждаются. Даже это не столь удивительно, как тот факт, что очень немногие из тех, кто курит — курит много, часто и постоянно — знакомы с условиями, которые необходимы для адекватного наслаждения табаком.

Вы можете наблюдать нередко, как человек закуривает сигару так небрежно, что одна из ее сторон быстро сгорает, выделяя темное и неприятное облако, в то время как другая сторона остается нетронутой огнем, потрескивая и скручиваясь в неуклюжие формы до тех пор, пока курильщик не отбросит сигару в сторону, сопровождая это ругательствами, относящимися скорее к его собственной глупости, чем к окурку, которым он так отвратительно злоупотребил. Вы также можете встретить другого курильщика с хорошей трубкой, набитой хорошим табаком и хорошо раскуренной, непрерывно дующим в мундштук до тех пор, пока влага, попадающая с его дыханием в чашу трубки, не  потушит огонь; и тогда вы услышите его стенания о том, что он заплатил хорошую цену за трубку, оказавшуюся на деле плохой, так как она начинает "бурлить", прежде чем он покурит хотя бы час. Встречаются и такие, которые, разговаривая со своими друзьями, позволяют своей трубке гаснуть каждые три или четыре минуты, так что, в конце концов, у них начинает болеть рот, и появляется тошнота от смеси паров спичек люцифера, горелой бумаги и табачной пыли; и они  ругают на чем свет стоит негодяя-табачника, продавшего им капустный лист за хорошую махорку или кавендиш. Другой так мало знает об искусстве курения, что никогда не "прикрывает" свою трубку и поэтому позволяет легкой пыли от сгоревшего табака разлетаться вокруг мельчайшими частицами, что приводит к необратимому повреждению его собственной одежды и одежды его соседей. 

Пожалуй, ни в чем так ярко не проявляется неприглядный характер английского курения, как в прикуривании. Подавляющее большинство англоговорящих курильщиков, похоже, считают, что, пока их трубки горят, не имеет значения, как и от какого источника они были зажжены. Так, один помещает чашку трубки в газовое пламя и оттягивает мундштук, пока табак не загорится; другой засовывает чашку в середину угольного очага, и когда он видит в ней свечение, вытаскивает ее и удовлетворенно затягивается; другой останавливает услужливого полицейского или железнодорожного смотрителя и прикуривает свою сигару от  керосиновой лампы; другой втыкает кончик отборной сигары в чашу трубки, набитую самой грубой махоркой, тем самым навсегда портя вкус своей "первоклассной гаваны"; в то время как еще один будет зажигать спички-люциферы и прикладывать пылающую серу к своей трубке или сигаре, насыщая таким образом всю массу сернистыми и фосфорными парами, что губит не только табак, но и вредит его собственному здоровью.

Насколько мудрее в этом смысле негр из Вест-Индии, который берет горящую палку из дровяного очага и нежно прикуривает от нее свой табак, или тот, который радостно приносит горсть раскаленного добела пепла в своей толстокожей ладони, чтобы "масса" мог поджечь свою сигару! Или бродячий торговец или лудильщик, который, сидя на обочине, терпеливо ждет, пока его табак не воспламенится под воздействием солнечных лучей с помощью "горящего стекла" (burning-glass),  или тот, кто использует с такой же осторожностью и мастерством древнее, но неподражаемое огниво.

Мы живем в эпоху Fusees, негаснущих на ветру спичек. Что за название! Когда в нашей юности продольные полоски трута, наполовину разделенные на бесчисленные поперечные полоски, все с наконечниками из безвредного, легко воспламеняющегося вещества, впервые получили название, мы не имели ни малейшего представления о тех жутких названиях, которых они удостоятся в будущем. Это было вскоре после того, как мир пришел в восторг от Конгривов, которые превзошли самого Люцифера, но до того, как изобретательность англичан и немцев научила нас находить "смерть" в коробке. У невинной старой fusee, конечно, были свои недостатки. Она не всегда зажигалась; у нее была дурная привычка прилипать к ногтю на пальце и быстро обжигать его;  иногда она сама загоралась и поджигала пятьдесят своих собратьев в твоем жилетном кармане или фалде твоего лучшего фрака. (Это были дни, когда жилеты были великолепны, а фраки необъятны). Но что значат эти недостатки по сравнению с грехами современных cigar-lights? Они больше похожи на  бомбы, военные мины, торпеды и поезда с нитроглицерином. У кого только они не взрывались в глазу, на щеке или шее, оставляя шрамы на коже, прожигая дыры в пальто и брюках и пугая прохожих. И это еще не самое худшее. Тех, кто доверяет свою кожу, глаза и одежду "Везувийцам", "Огнеметчикам" и им подобным, не следует жалеть; ибо они более жестоки к своему табаку, чем фузеи к ним». 

(Продолжение следует...)