Висенте Мартинес Ибор

С самого начала освоения Испанией Нового Света, испанская молодежь покидала Пиренейский полуостров в поисках богатства и славы в колониях. Испанцы эмигрировали на Кубу в больших количествах, пока остров не обрел независимость после испано-американской войны. Одним из таких эмигрантов был Висенте Мартинес Ибор, который родился в Валенсии (Испания) 7 сентября 1818 года в семье дона Антонио Мартинеса и доньи Марии Ибор. Его мать была членом выдающейся испанской семьи, чье наследие восходит к периоду мавританского владычества в Испании. Иборы принадлежали к аристократической семье, члены которой доблестно сражались с французами во время их вторжения в Испанию в 1803-1804 годах. Отличились они и во время военных конфликтов начала девятнадцатого века  в испанских африканских колониях. Иборы обладали достаточным влиянием в правительственных кругах, чтобы выхлопотать в 1832 году для своего четырнадцатилетнего сына правительственную должность на Кубе. Им удалось добиться его назначения на должность  клерка на одном из колониальных складов. Надеясь избежать службы в армии, Висенте отплыл на Кубу.

К семнадцати годам молодой Ибор стал табачным брокером. Эта деятельность положила начало его знакомству с индустрией, которая станет делом всей его жизни. Можно сказать, что Ибор и производство сигар процветали одновременно. Вскоре он стал одним из первых кубинских табачных капиталистов. По мере того, как мировой спрос на кубинский табак рос, Ибор и другие производители сигар богатели, продавая большую часть своей продукции на растущий рынок Соединенных Штатов. Это было время, когда предприимчивые люди сколачивали свои состояния. Испанцы поощряли индивидуальную инициативу, и Ибор воспользовался этими возможностями сполна. Он сколотил свое состояние в то время, когда табачный бизнес был еще «техникой» скорее эмпирической, чем научной. Направляемый индивидуальным гением конкретных предпринимателей, он обеспечил кубинскому табаку лидирующие позиции на мировых рынках. В их числе оказался и Мартинес Ибор, личные качества которого способствовали достижению финансового успеха. Не обошлось, правда, и без связей в правительстве, что косвенно также повлияло на рост его благосостояния.

Как брокер, Ибор продавал сигары других производителей. Но было у него и свое собственное производство сигар, которые он продавал под своей торговой маркой. Особый размах оно получило после того, как Ибор заключил соглашение с тюремными властями, которые разрешили ему использовать труд заключенных. Но даже это не помогло полностью удовлетворить постоянно растущий спрос на его сигары. Ибор быстро становился одним из самых процветающих производителей сигар на Кубе. Его продукция удостаивалась высоких наград на Гаванской табачной выставке 1848 года, а также на Парижской табачной выставке 1857 года. Укрепив свое финансовое положение, Ибор в 1848 году женился на сеньорите Пальмии Леарас (Palmia Learas). По некоторым свидетельствам,   свадьба была скромной для человека его состояния. С появлением семьи и возросшей ответственности Ибор стал посвящать еще больше времени и энергии своему бизнесу. К 1853 году он осознал необходимость расширить свою относительно небольшую мануфактуру до масштабов фабрики. На долгие времена его основным и самым известным брендом стали сигары El Príncipe de Gales. Марка быстро стала популярной, и вскоре фабрика Мартинеса Ибора производила уже 20 тысяч сигар в день.

Несмотря на периодически возникавшие трудности, бизнес Ибора продолжал процветать вплоть до 1860-х годов. Затем ситуация изменилась. В период между 1862 и 1868 годом на него обрушился ряд личных потрясений, усугубленных проблемами в бизнесе. Все это серьезно повлияло на жизнь Ибора. В 1862 году умерла его жена, оставив на его попечении четверо детей. В 1866 году он женился снова, на этот раз на Мерседес-де-лас-Ревильяс (Mercedes de las Revillas). Если первый брак, судя по всему, был заключен по любви, то второй имел очевидную финансовую подоплеку. Приданное Мерседес составляло 100 тысяч долларов, которые были возвращены ей тридцать лет спустя после смерти Ибора. Его вторая жена родила ему шестерых детей.

В том же 1866 году, в котором он женился во второй раз, началась одна из первых крупных забастовок работников сигарной промышленности. В то время росло отчуждение между владельцами фабрик и их рабочими, что стало результатом быстрого промышленного роста. В  свою очередь, испанское правительство  инициировало ряд мер, которые нанесли существенный ущерб бизнесу. 12 февраля 1866 года оно ввело шестипроцентный налог на чистый доход от недвижимой и промышленной недвижимости, а также новый налог в размере до двенадцати процентов на цели налогового администрирования. Таких предпринимателей, как Ибор, который оставался лояльным Испании, действия правительства, угрожавшие его финансовому благополучию, заставили  задуматься о целесообразности поддержки его исторической родины. Попытка обложить налогом бизнес изменила политическую ориентацию многих кубинских промышленников. Когда испанское правительство потребовало от владельцев собственности платить чрезмерные налоги, у них оставалось три варианта действий: платить, присоединиться к повстанцам или эмигрировать. Ибор втайне решил помогать сепаратистам, надеясь в конечном итоге добиться политической и экономической независимости Кубы.

Конфликты между рабочими, работодателями и людьми с противоположными политическими взглядами достигли кульминации в Десятилетней войне 1868-1878 годов. Ибор отрицал какую-либо незаконную деятельность, хотя и поддерживал повстанческое движение. Нет никаких достоверных сведений, которые бы указывали на то, какой тип поддержки он предлагал, но, несомненно, что она носила  финансовый характер и была направлена скорее на экономическую, чем на политическую свободу от Испании. Ибор сначала утверждал, что он не участвовал в политике, и что его общественная деятельность была исключительно экономической. Возможно, это было правдой в его ранние годы, но со временем его симпатии оказались на стороне повстанцев.

В годы, предшествовавшие войне, фабрика Ибора стала центром для крутильщиков сигар, которые искали у него защиту. Образ Ибора как «патрона» был широко известен. Такие отношения с его работниками раздражали правительственных чиновников. Его стали подозревать в содействии повстанцам. Был даже издан приказ об аресте и задержании Ибора. Узнав об этой угрозе, Ибор спрятался в доме другого табачного промышленника Висенте Галареса (Vicente Galarez). Влиятельные друзья пытались убедить чиновников в невиновности Ибора, но было слишком много доказательств его сепаратистской деятельности. Он посчитал разумным покинуть Кубу, пока еще имелась возможность безопасно уехать. Его отвезли в карете на пристань, где он быстро взошел на борт ожидавшей его шхуны, которая доставила его на Ки-Уэст. Испанские волонтеры слишком поздно обнаружили его отъезд и в ярости разграбили его дом. Говорят, что они хотели убить его за помощь повстанцам.

Ибор никогда публично не обсуждал причины, по которым он покинул Кубу. Есть свидетельства того, что его предал его бывший друг, сообщивший о его сепаратистской деятельности властям. Именно эта информация заставила правительство отдать приказ о его задержании. Анхель Гонсалес дель Валье (Angel Gonzalez del Valle) охарактеризовал Ибора как «одного из  самых умных людей в табачной промышленности». Его бегство в Соединенные Штаты окажет важное влияние на сигарную промышленность этой страны в целом, и Флориды, в частности.

(Продолжение следует...)