Сигарные чтецы

СИГАРНЫЕ ЧТЕЦЫ

Начнем, пожалуй,  с уточнения того, где все-таки  впервые начались регулярные чтения. Большинство источников среди первых указывают на сигарную фабрику El Fígaro, принадлежавшую Хосе Кастильо и Суаресу (José Castillo y Suárez), на которой эта форма просветительства появилась в декабре 1865 года. Указывается даже конкретный день, когда это случилось – 21 декабря. На фабрике работало триста крутильщиков сигар, которые между собой договорились, что один из них будет выполнять функцию чтеца. При этом труд его должен был оплачиваться еженедельно за счет собранных со всех работников средств по специально установленной квоте.

Кто был первым чтецом, до сих пор установить с точностью не удалось. Однако есть,  свидетельства тому, что раньше, чем на сигарной фабрике El Fígaro, чтец появился на фабрике Viñas в городе Бехукале, известном тем, что в нем находилcя терминал первой на Кубе и в Латинской Америке железной дороги, а также тем, что в 90-е годы кубинскими властями с помощью России здесь была построена станция спутниковой связи. Произошло это в 1864 году, и звали этого чтеца Антонио Леаль (Antonio Leal). Сам он был родом из Сан-Антонио-де-лос-Баньос (San Antonio de los Banos), а в городе, где располагалась фабрика, владел биллиардной. Выбор пал на него благодаря образованности, приятной внешности и хорошо поставленному голосу. Рабочие фабрики согласились платить ему за работу по два песо в день.

Выше приведенная информация почерпнута из отраслевого словаря Lexicotabacalero cubano («Кубинская табачная лексика»), автором которого является, Хосе Энрике Пердомо и Риваденейра (Jose Enrique Perdomo y Rivadeneira, 07.05.1901 – 29.05.1983), известный кубинский юрист, экономист и журналист. Он занимал должность технического директора Национальной комиссии по пропаганде и защите табака с момента ее основания до своей отставки в феврале 1959 года. Пердомо также основал и был главным редактором журнала Habano, участвовал во многих международных совещаниях, связанных с табаком,  опубликовал несколько книг и большое количествостатей на эту тему.

В своем словаре Хосе Пердомо, ссылаясь на книгу Tabaco Умберто Кортины (Umberto Cortina), отмечает также, что в Бехукале произошло еще одно знаковое для сигарной истории событие. В 1965 году, т.е. в том же году, когда начались чтения на  ElFígaro, здесь на сигарной фабрике, принадлежавшей Факундо Акоста (Facundo Acosta), впервые специально для чтеца была установлена трибуна, которая возвышалась над галерами  и предавала оратору большую значимость. Вскоре это новшество распространилось и по многим другим фабрикам, включая сигарную фабрику Хайме Партагаса. Кстати, сохранилось имя первого чтеца, воспользовавшегося трибуной. Им  был Рафаэль Мария Маркес (Rafael Maria Marquez). Судьба его сложилась трагично. В 1869 году он был расстрелян испанцами, которые обвинили его в подрывной деятельности против колониального режима.

Несмотря на сопротивление некоторых фабрикантов, к концу мая 1866 года чтецы появились практически на всех значимых табачных фабриках, как в самой Гаване, так и в ближайших населенных пунктах:

• 1 марта – начались чтения на фабрике Prieto (San Antonio de los Baños);
• 11 марта - Acosta (Bejucal);
• 13 марта - La Rosarito;
• 19 марта - Henry Clay;
• 2 апреля - La Intimidad;
• 23 апреля - El Príncipe de Gales;
• 3 мая - La Flor de Arriguanaga;
• 15 мая - La Flor de San Juan y Martínez;
• 25 мая – филиал La Flor de San Juan y Martínez (Arroyo Naranjo);
• 28 мая – Cabañas;

Чуть позднее чтецы начали работать и на таких табачных фабриках как La Pilarcito, H. Upmann, Por Larrañaga, Las Tres Coronas, El Maro Muza, La Meridiana, La Africana, El Rico Habano и José Rabell. Причем не все чтецы требовали за свою работу какую-либо плату. Например, на сигарной фабрике Северьяно Акино (Severiano Aquino) в Гуанабакоанекто Николас Ф. де Росас (Nicolás F. de Rosas) согласился читать лекции безвозмездно.

Со временем чтецы стали неотъемлемой частью сигарного производства. Эту традицию кубинские рабочие, эмигрировшие в США, привезли с собой и на Ки-Уэст и в Тампу. Первым лектором на фабрике Мартинеса Ибора в Ки-Уэсте стал Хосе Долорес Пойо. Чтецом на фабрике, принадлежащей Сэмюэлю Вольфу (Samuel Wolff), был Мария Рейес. Эти и другие чтецы помогали сохранять антииспанские настроения среди рабочих.

В 1870 году Ибор стал невольным участником связанного с этим серьезного кубино-испанского инцидента в Ки-Уэсте. Рейес, чтец фабрики Вольфа, одновременно выпускал на  Ки-Уэсте газету El Republicano, поддерживавшую борьбу кубинцев за освобождение острова от колониального господства Испании. В одной из своих редакционных статей он вызвал на дуэль редактора испанской газеты, издававшейся на Кубе. Этот человек, Гонсало Кастеньон, принявший вызов, прибыл в Ки-Уэст, но был убит в своем отеле неизвестным, напавшим на него до того, как состоялась дуэль. Испанские агенты на Кубе немедленно обвинили Ибора в подстрекательстве к инциденту, позволив лекторам распространять ненависть к Испании. 23 февраля 1870 Хосе Моралес, представитель Кубы в Соединенных Штатах, получил телеграмму из Ки-Уэста, в которой говорилось: «Табачная фабрика, принадлежащая Мартинесу Ибору, была закрыта по приказу добровольцев в Гаване». По-видимому, лица, ответственные за смерть Кастеньона, были связаны с кубинцами, работавшими на фабрике Ибора. Поскольку у Ибора все еще были семейные и деловые интересы в Гаване, он подчинился требованиямиспанцев временно закрыть  фабрику в Ки-Уэсте.

Ибор подвергся резкой критике за то, что уступил требованиям Испании. Газета ElRepublicano гневно осудила его за то, что он поддался давлению испанских колониальных властей. Ибор снова оказался втянут в кубино-испанский конфликт, хотя и презирал политические интриги. El Republicano была настолько серьезно настроена против Ибора, что обвинила его в том, что он обрек на голодное существование оставленных им без работы работников фабрики, и настаивала на том, чтобы в наказание Конгресс принял тарифы, ущемляющие производственные интересы Ибора. Дон Мартинес также был обвинен в том, что притворялся своей причастностью к революции, в то время как на самом деле  эксплуатировал рабочих Ки-Уэста. Его преследовали как кубинцы, так и испанцы, но, по-видимому, эти обвинения мало повлияли на его бизнес. Несколько месяцев спустя он вновь открыл свою фабрику, и производственный процесс вернулся в нормальное русло.