Очи черные

                                                                                                          Tienen las cigarreras
                                                                                                          En el zapato
                                                                                                          Un letrero que dice :
                                                                                                          !Viva el tabaco!                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    (старинная сегидилья)

Рядом с Дворцом Съездов в испанском городе Кадис стоит памятник крутильщицам сигар, знаменитым cigarreras, которые стали известны всему миру благодаря романтическому образу Кармен из одноименной оперы Жоржа Бизе…

Как известно, в основу этой оперы был положен сюжет новеллы Проспера Мериме «Кармен», написанной им в 1845 г. Именно тогда появился первый курящий сигареты женский персонаж – цыганка Кармен. Мы знаем, что Кармен работала на табачной фабрике в Севилье. Однако же, памятник сигаррерам  был воздвигнут в Кадисе не случайно. Дело в том, что именно на местной табачной фабрике (La Real Fabrica de Tabacos de Cadiz), созданной в 1741 году по указу короля Филиппа V, в отличие от табачной фабрики в Севилье,  изначально работали в основном женщины. Объясняется это просто: женщинам за одну и ту же работу можно было платить меньше чем мужчинам. Эта фабрика сыграла большую роль в  развитии испанской табачной индустрии. Помимо того, что она стала образцом для подражания, на который равнялись другие табачные фабрики, она была еще и «кузницей» кадров для всей страны. Мастерицы из Кадиса обучали сигарному делу работниц не только вновь создававшихся фабрик, например, в Аликанте, Ла Корунье, но и даже в Севилье, куда с этой целью были направлены пол дюжины опытных крутильщиц сигар.

Что касается  La Real Fabrica de Tabacos de Sevilla, старейшей в Испании табачной фабрики,  то во многом благодаря образу Кармен, на создание которого Мериме, посетившего когда-то фабрику, вдохновили местные работницы  (или одна из них), может создаться впечатление, что женщины работали здесь со дня возникновения табачного производства. Но это отнюдь не так. Удивительно, но факт: они появились здесь только после войны за независимость, а именно в 1812 году и уже не сдавали своих доминирующих позиций на протяжении всего XIX века.


Табачная фабрика La Real Fabrica de Tabacos de Cadiz

Работу фабричных «девчат» описал Мериме: «на фабрике работают по меньшей мере четыреста-пятьсот женщин. Они свертывают сигары в большой зале, куда мужчины допускаются лишь с разрешения вейнтикуатро, ибо работницы снимают с себя все лишнее, особенно молодые, когда бывает жарко». В действительности, на пике спроса в 1887 году на табачной фабрике в Севилье работало более шести с половиной тысяч женщин. К ним добавились, начиная с 1817 года, крутильщицы сигарет (papelitos), которые начали постепенно завоевывать быстро демократизирующийся табачный рынок.             Что представляли собой эти женщины? Британский писатель и художник Ричард Форд, живший в 1830-х годах в Севилье, так отзывался о местных крутильщицах сигар: «Изготовители сигар в Испании, пожалуй, единственные, кто работает по настоящему. Многие тысячи рук, которые используются для этого, это, в основном, - женские руки: хорошая работница может сделать за день от десяти до двенадцати связок,  по пятьдесят сигар в каждой, однако их языки бывают более заняты, чем их пальцы, и наносят они больше вреда, чем сами сигары».

Дальше он пишет: «Среди них мало красивых, однако эти сигарреры из числа наиболее известных в  Севилье персон, они составляют как бы особый класс». Но при всем при этом «эти дамы являются объектом самого изощренного и самого тщательного досмотра  по окончании работы, так как иногда они тайком выносят с фабрики грязную траву, упрятав ее таким образом, что его Католическому Преосвященству это и не снилось». А делалось этот самым изощренным способом: табак набивался в обработанные бараньи кишки, которые вводились как геморроидальные свечи в задний проход, и таким образом проносился мимо ничего не подозревающей охраны. Таких «несунов» прозвали таругерос (tarugueros), от слова «tarugo» (бараньи кишки). Эта хитрость взята сегодня на вооружение наркоторговцами. Вот уж действительно: Nihil sub sole novum (Нет ничего нового под солнцем)!


Рабочий процесс на фабрике

Испанский писатель-реалист Армандо Паласио Вальдес довольно подробно описывает обстановку, царившую на  табачной фабрике. Герой его романа «Сестра Сан-Сульписио»  Сеферино Санхурхо в поисках  работницы по имени Пака посещает сигарный цех, и вот первые его ощущения: «Едва открылась дверь, как в лицо мне пахнуло влажным жаром, и я ощутил острый резкий запах. То был не только запах табака – он-то чувствуется, едва переступишь порог фабрики: спертый зараженный воздух был насыщен запахом пота и горячего дыхания, как бывает, когда летом в одном помещении собирается множество людей».

Открывшаяся  взору Сеферино картина поразила и даже несколько испугала его: «Три тысячи женщин сидели в большом сводчатом зале; три тысячи женщин одновременно устремили на меня взгляд. Я растерялся, смутился, но, сделав усилие, принял непринужденный вид и стал болтать с Ньето, задавая ему глупейшие вопросы, пока он вел меня по цеху. Я с трудом дышал. Поистине воздух можно было резать ножом. Бесконечными рядами сидели женщины, больше молодые, легко одетые, в разноцветных перкалевых платьях, все с цветком в волосах, и свертывали сигары на грубых столах, до блеска отполированных прикосновением рук. Подле многих работниц стояли деревянные колыбели, а в них спали дети. Колыбели эти, как объяснил Ньето, предоставляла фабрика. Иные матери тут же кормили младенцев грудью. Женщины мало отличались друг от друга: круглое смуглое лицо, вздернутый нос, черные волосы, глаза тоже черные и лукавые».

Поход по фабрике стал настоящим испытанием  для молодого человека: «Едва мы начали свой путь по большому залу с голыми, грязными стенами, как я услышал несмолкаемое шушуканье. Куда бы я ни взглянул, меня зазывали жестами или шепотом, а то и грубыми, непристойными ужимками. Работниц сдерживал только страх перед смотрителем и старшой. Стоило мне обратить внимание на какую-нибудь красотку, она тут же впивалась в меня гордым, насмешливым взором и шептала:

- Смотрите, девочки, этот пришел ради меня.

Или же:

- Еще один взгляд – и я погибла».

Пьер Луи (Pierre Louys) – французский поэт и писатель, разрабатывавший эротическую тематику и вдохновенно воспевавший лезбийскую любовь, автор известного романа «Женщина и плясун» (La femme et le pantin), пережившего как минимум восемь экранизаций, довольно полно и красочно описавший красоты севильских табачниц, весьма метко отметил: «Здесь можно было встретить кого угодно, только не девственниц».

Не обошли вниманием этих удивительных женщин и русские писатели. Вот что пишет о встрече с ними, например,  прозаик, переводчик Григорович Дмитрий Васильевич (1822 - 1899): «Фланерство наше, надо правду сказать, не всегда однако же было без цели; мы только почему-то тщательно  иногда скрывали ее друг от друга. Случалось, например, что каждый из нас выразит желание отделиться от общества и идти сам по себе; прекрасно; все соглашаются; разойдутся в разные стороны и потом, час спустя, смотришь – все сошлись пожалуй хоть бы в дверях сигарной фабрики. Сигарные фабрики чаще других мест Севильи служили пунктом таких неожиданных столкновений. Дело в том, что здесь, в одной зале работает до пятисот молоденьких девушек; из них бездна хорошеньких; все это поет, болтает, смеется и курит; они курят сколько хотят, с тем чтобы не уносить табаку из фабрики. Cigarera совершенно особенный тип; он соответствует прежнему типу парижской гризетки; в многочисленном классе женского населения Севильи только сигареры сохранили национальный костюм: они являются по праздникам в коротенькой баскине, корсаже обнажающем плечи и с широкими рукавами, усыпанными блестками; вечером, на всех площадях и прогулках вы их встретите с сигарою во рту и веером, который быстро переходит из одной руки в другую; они гуляют небольшими группами; в нескольких шагах непременно следуют лихие, щегольски одетые majos; случалось впрочем встречать и русских».

Другого, на этот раз итальянского писателя, поэта и журналиста Эдмондо де Амичиса (Edmondo de Amicis) пленили огромные глаза сигаррерас: «Когда вы выходите из фабрики, то какое-то время вам всюду мерещатся черные глаза, которые смотрят на вас  с выражением, любопытства, обиды, симпатии, радости, грусти или мечтательности».

Восторженно о  глазах севильских женщин писал и русский путешественник,  писатель Василий Петрович Боткин: «Глаза севильянок состоят из мрака и блеска, mucho negro у mucha luz - много тьмы и много света, - как выражается одна севильская песня; и действительно, за черным блеском их не видать белка, и столько в них дерзкой выразительности, что, поверьте, нужно обжиться здесь для того, чтоб не чувствовать от них особенного волнения. У испанцев есть особенный глагол - ojear, бросать взгляд, и каждая севильянка владеет этим в совершенстве. Она сначала потупляет глаза и, поравнявшись с вами, вдруг вскидывает их: внезапный блеск и пристальность взгляда действуют, как электричество. А это еще взгляд равнодушный!».

Интересно то, что на огромные глаза табачниц обратили внимание не одни только Амичис и Боткин. Так немецкий путешественник Вильгельм Лювенштейн (Wilhelm Lowinstein) в своих воспоминаниях о посещении табачной фабрики в Севилье отмечает, что в цехах, где изготовлялись сигары, висела пыль, из-за которой он постоянно чихал. Именно этим он объясняет тот факт, что у большинства крутильщиц сигар были большие блестящие глаза. Кстати, и наука обратила на это внимание. Например, доктор Хаузер в своих «Медико-топографических исследованиях», опубликованных в 1882 году, анализируя ситуацию на табачной фабрике в Севилье, где в то время работало 5000 тысяч (!) человек, сетует на отсутствие достаточной вентиляции, что приводит к различного рода расстройствам, включая глазные. Обилие пыли, согласно сделанному им заключению, вызывало у работниц расширение зрачков.

Не осталось не замеченным это явление и среди русских медиков. В «Исследовании здоровья рабочих на табачных фабриках», опубликованном в 1892 году,  доктор М.К. Валицкая пишет: «Прежде всего, мне, на первых же порах  моего знакомства с табачными рабочими, бросилось в глаза явление расширения у них зрачков. <…> Я наблюдала это явление и у самого фабриканта, и у членов  семьи его, не бывающих даже на самой фабрике, но живущих тут же на одном дворе, и у акцизных чиновников, дежурящих собственно в особой комнате при фабрике, и у управляющих, у приказчиков, одним словом, зачастую у всего «табачного» персонала».