Кто первый? (Продолжение)

В предыдущий четверг мы познакомили вас с историей создания знаменитой линейки сигар Chateaux series в классической трактовке Зино Давидоффа, который всегда сравнивал свою кубинскую продукцию с великолепными красными винами. Во всех своих публичных выступлениях сигарный гуру настаивал на том, что вся заслуга в появлении на свет этой самой престижной линейки кубинских сигар принадлежит исключительно ему и только ему. Но так ли это на самом деле? 



Усомниться в корректности версии Давидоффа нас заставляет информация, почерпнутая из весьма респектабельного и высоко ценимого любителями сигар журнала Cigar Aficionado. В опубликованной в его августовском номере за 1993 год статье колумниста Джеймса Саклина (James Suckling) приводится мнение на этот счет Рудольфа Вея (Rudolf Wey), бизнес-консультанта из Цюриха, который много лет работал на швейцарскую компанию Dürr. В своем интервью по телефону он сказал автору статьи, что на самом деле все было не так. На памятной встрече с кубинскими табачниками кроме Давидоффа присутствовал мистер Харт, представитель английского агента Hoyo de Monterrey, лондонской компании Tobacco Torceido Trade Limited  (ныне несуществующей) и мистер Фогель из компании A. Dürr Co. Решение о запуске Chateaux series принималось ими совместно. Однако изначально произведенные на фабрике Hoyo de Monterrey сигары вместе с линейкой Le Hoyo в Швейцарию импортировала именно компания Dürr. При этом права на дистрибуцию сигар Chateaux series в Цюрихе она оставила за собой, а Женеву она отдала на откуп Давидоффу. И только позже Dürr решила передать Davidoff эксклюзив на них для ассортимента.

Слова Вея подтверждаются данными, опубликованными на ряде медиа-ресурсов, касательно истории известной линейки гаванских сигар Le Hoyo. В этой связи следует несколько слов сказать об упоминавшемся нами Фернандо Палисио, участнике тех самых переговоров, на которых решалась судьба Chateaux series. Он родился 20 января 1896 года в городе Гихон (Испания). Табачному делу обучился на Кубе под опекой своего знаменитого дядюшки Рамона Аргуэльеса дель Бусто (Ramón Argüelles del Busto), работая на фабрике Romeo y Julieta. В 1931 году семья Женер решила продать свои сигарные марки, чтобы сосредоточиться на сахарном бизнесе. Фирма Fernández, Palicio y Cía выкупила у нее бренды Hoyo de Monterrey и La Escepción и добавила их к своей впечатляющей линейке, в которую уже входили Punch и Belinda. После смерти в 1948 году партнера Рамона Фернандеса Фернандо Палисио стал единственным владельцем бизнеса, и к 1958 году его сигары составляли 13 процентов от всего экспорта гаванских сигар. О его авторитете в сигарном сообществе свидетельствует тот факт, что он избирался президентом Союза производителей сигар и сигарет Кубы (Unión de Fabricantes de Tabacos y Cigarros de Cuba). После того как революционное правительство Кубы в одностороннем порядке национализировало все производство сигар, Фернандо Палисио добровольно уехал с Кубы во Флориду, где познакомился с авторитетными сигарными фабрикантами Фрэнком Льянезой и Дэном Блюменталем. Впоследствии он продал свои марки сигар Villazon & Company, которая продолжала производить сигары Punch, Hoyo de Monterrey и Belinda на своей фабрике в Тампе из гондурасского табака. Правда, через четыре года производство было переведено в Гондурас. Умер Палисио в 1965 году. 

Так вот, как следует из тех данных, о которых мы упомянули выше, примерно в то же время, когда фирма Fernández, Palicio y Cía приобрела бренды Hoyo de Monterrey, а именно в 1940-х годах, была создана линейка Le Hoyo вместе с Chateaux series (along with the Chateaux series which would later be used to create the Davidoff cigar line) для швейцарского дистрибьютора A. Dürr Co.! 

Voila!

Эта версия находит свое подтверждение и в конфликте, возникшем между Cubatabaco и компанией Davidoff. Об этом следует рассказать особо. Для этого нужно опять окунуться в историю.

Лишившись в результате эмбарго американского рынка, Куба поняла, что ей необходимо сосредоточить свои усилия на продаже сигар в Европе, главным образом в Испании, Франции, Швейцарии, Бельгии, Голландии и Великобритании. Для этих целей Cubatabaco открыла два представительства за рубежом: одно в Голландии, а другое в Испании. Советский Союз и другие страны восточного блока позже также стали важными рынками сбыта, хотя в основном для машинных и дешевых сигар ручной работы. Ежегодные продажи здесь составляли около 10 млн сигар. В целом кубинский экспорт сигар, составлявший около 79 млн в 1958 году, в 1970-м сократился примерно до 55 млн штук, прежде чем увеличиться примерно до 120 млн к 1976 году. На этом уровне экспорт сигар оставался до конца 1970-х годов, когда атака синей плесени уничтожила весь урожай 1979–1980 годов и Cubatabaco сократила экспорт, чтобы компенсировать дефицит табака. Урожай 1981–1982 годов только усугубил беды страны, хотя с синей плесенью стали бороться с помощью противогрибковых химикатов. Потеря денег была огромной – несколько миллионов долларов. Фабрики были не в состоянии производить сигары из-за нехватки табака. Существенные средства были потрачены на покупку химикатов против синей плесени. Экономика сильно пострадала.

При меньшем количестве табака и, следовательно, снижении производства сигар к середине 1980-х годов кубинский экспорт сократился примерно до 50 млн сигар. Обеспокоенное правительство в поиске решений для выхода из кризисной ситуации приняло решение назначить на пост главы Cubatabaco молодого и очень уважаемого экономиста Франсиско Падрона. Ему была предоставлена полная свобода действий. Откровенный прагматик продержался десять лет в Cubatabaco: с 1984 по 1994 год, когда компания была переименована в Habanos S.A. Он радикально изменил способ распространения и продажи кубинских сигар в мире, а также впервые после революции привлек иностранные инвестиции в сигарную индустрию.

Качество кубинских сигар достигло нового максимума в конце 1980-х и начале 1990-х годов, но экспорт редко превышал сто миллионов. В целом кубинская экономика процветала благодаря огромному объему советской помощи, а также доходам от торговли. Плантации в Вуэльта Абахо располагали достаточными ресурсами для выращивания качественного табака. Кроме этого, были созданы благоприятные условия для его эффективной обработки и выдержки. На фабриках работали опытные и прилежные работники, которые производили одни из лучших сигар в истории острова. Спрос на гаванские сигары за рубежом был устойчивым. Cubatabaco продавала сигары импортерам на ключевых рынках. В свою очередь каждый агент отвечал за дистрибуцию и маркетинг брендов. В некоторых странах было несколько агентов или дистрибьюторов, хотя крупнейшие рынки, такие как Испания и Франция, контролировались государственными монополиями. Некоторые сторонние компании, такие как Davidoff и Dunhill, продавали свои собственные кубинские сигары под собственными марками.

Вступив в должность, Падрон принялся перекраивать систему дистрибуции гаванских сигар. В те времена розничные торговцы имели слишком много власти, вплоть до того, что у многих из них были свои собственные бренды. При этом контроль со стороны Cubatabaco был минимален. Падрону не нравилась такая автономия на ключевых рынках. Он считал, что это сбивает с толку потребителя. Более того, Падрон утверждал, что он мог бы заработать для Кубы больше денег, приняв активное участие в распространении сигар. «Если я владелец и у меня есть сигары, я хочу контролировать дистрибуцию, а не только продажи, – говорил он в одном из своих интервью. – Я хочу контролировать качество своих сигар и то, как с ними обращаются, а также участвовать в прибыли». Отобранным предварительно агентам Падрон поставил условие: если хотите работать с нами, то Cubatabaco должна владеть не менее 50 процентами вашей компании. Не все согласились с этим. В результате были разорваны контракты с более чем двумястами компаниями. Наиболее болезненным был разрыв с Davidoff из Швейцарии – одним из самых престижных кубинских брендов в мире в 1980-е годы. 

(Продолжение следует...)