Иду на Русь

О том, кто и когда впервые привез табак в Россию, сегодня можно только догадываться. Никакой достоверной информации на этот счет не существует. Точному определению поддаются только время и обстоятельства открытия одного из важнейших путей его проникновения в Московское государство, а именно через Архангельский порт. Произошло это 24 августа 1553 г. (по старому стилю), когда бурей занесло в Белое море английский корабль, и его капитан Ричард Ченслер (Richard Chancellor) со своими моряками вступили в контакт с местными жителями. Со временем «Двинская летопись» беспристрастно отметит: «Прииде корабль с моря на устье Двины-реки и обославься: приехали на Холмогоры в малых судах от английского короля Эдварда посол Рыцарт, а с ним гости». В основе этих событий лежит следующий эпизод из истории русско-английских отношений.

В середине XVI в. английская торговля переживала острейший кризис, связанный в первую очередь с изолированностью от основных центров мировой торговли. Англия была еще недостаточно сильна, чтобы противостоять испано-португальскому господству в южных и западных морях, а все ее попытки открыть для себя новые рынки на северо-западе не давали ощутимых результатов, если не считать, конечно, обнаружение богатых рыбой вод Ньюфаундленда. Не принесли положительных результатов и поиски северного торгового пути в Китай и Индию. Оставалось только уповать на открытие северо-восточного прохода, то есть морского пути из Европы в Восточную Азию через Ледовитый океан и загадочную «Полярную империю», в обход Северной Азии.

В 1548 г. в Лондоне начаты были переговоры между группой английских купцов и знаменитым венецианским мореплавателем Себастьяном Каботом, преподававшим космографию королю Эдуарду VI. По его совету и при его деятельном участии лондонские почтенные и мудрые люди организовали компанию с длинным названием: «Общество купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений неведомых» (The English Company of Merchant Adventures for the Discovery of Lands, Territories, Isles, Dominions and Seignories Unknown). Главным детищем новоиспеченного общества стал проект экспедиции для открытия земель на северо-востоке.


Король Англии Эдуард VI

На деньги, собранные по подписке (6000 фунтов – по 25 фунтов с каждого члена общества), компания приобрела три корабля, отремонтировала их и снабдила небольшими вспомогательными парусно-гребными судами (пинассами), обычно помещавшимися на палубе. Все корабли были прекрасно оснащены – впервые в английской практике подводная часть их была обшита свинцовыми листами. Это было сделано для того, чтобы предохранить корабли от якобы существовавших в северных водах червей, которые проникали в самый крепкий строевой лес и проедали его. Когда корабли были отстроены и снабжены оружием и артиллерией, их начали постепенно заполнять провизией. После долгих споров и консультаций с опытными мореплавателями было решено снабдить каждый корабль запасами продуктов на 18 месяцев. При этом расчет был таков: учитывая, что плыть придется в условиях жутких холодов, припасов следовало иметь на шесть месяцев, чтобы доплыть до цели, столько же, чтобы оставаться на месте некоторое время, если какие-либо обстоятельства будут мешать возвращению, и столько же на время обратного пути.

Начальником экспедиции и командиром флагманского корабля «Bona Esperanza» был назначен храбрый мореход знатного происхождения сэр Хью Уиллоуби (Hugh Willoughby). Выбор пал на него во многом благодаря его представительной наружности и «замечательному искусству в делах военных». Главным кормчим флотилии и капитаном крупнейшего (водоизмещением 160 тонн), но тихоходного корабля «Edvard Bonaventura» был избран Ричард Ченслер, человек, пользовавшийся большим уважением за свой ум. Не последнюю роль в его назначении сыграла протекция близких к королю Эдуарду людей. Командиром третьего корабля «Bona Confidenza» был назначен штурман Корнелий Дюрферт.

Достоверных знаний о том, что могут представлять собою вожделенные восточные страны, ни у кого из организаторов экспедиции не было, а все имевшиеся в их распоряжении карты пестрили белыми пятнами. Тщетными оказались и попытки собрать хоть какую-нибудь информацию об искомых землях, о людях, там проживающих, их нравах и обычаях. К большому разочарованию, в ближайшем окружении удалось отыскать только двух татар, служивших в то время в королевских конюшнях, у которых рассчитывали получить нужные сведения. «Но они не были в состоянии ответить ничего, касавшегося дела, будучи более привычны (как это сказал весело и откровенно один из них) пьянствовать, чем изучать строй и наклонности народов».


Ричард Ченслер

Делать нечего, оставалось только уповать на благосклонность Проведения, на попутный ветер, да на собственную смелость и отвагу. Не обошлось, конечно, и без наставлений. Себастьян Кабот составил для членов экспедиции специальную инструкцию, в которой мореплавателям предписывалось быть вежливыми и обходительными по отношению к жителям посещаемых стран, с уважением относиться к чуждым обычаям и нравам неизвестных народов. Кроме того, морякам запрещались сквернословие, азартные игры и прочие непристойности. Им рекомендовалось чаще заглядывать в Библию и сохранять благочестивое христианское смирение. Учитывая, что затеянное предприятие имело коммерческие цели, участники экспедиции поклялись также строго соблюдать торговые интересы членов общества и «никому ни в каком случае не разглашать тайн компании ко вреду, ущербу и убытку последней».

Наконец, все приготовления были закончены, и флотилия, пользуясь отливом, снялась с якоря. Сначала корабли, ведомые на буксире лодками, тихим ходом дошли до Гринвича, где в то время располагался королевский двор. Придворные и простой люд высыпали на берег, чтобы торжественно проводить смельчаков в далекое плавание. Вся команда, состоявшая из 105 человек, а также 11 купцов, присоединившихся к экспедиции, вышли на палубу. Матросы, одетые в «уэчет», то есть в небесно-голубые суконные одежды, карабкались на ванты, некоторые стояли на реях, другие на марсе. С берега изрядно разогретый дармовой выпивкой народ кричал им хвалу, дамы махали из окон платками. Увы, но это великолепное зрелище не смог наблюдать король Эдуард VI, для которого, собственно, и были организованы эти пышные торжества. В канун отплытия экспедиции, которая должна была принести славу английской короне, король занемог и вскоре скончался...


Себастьян Кабот

Флотилия дошла до Гарвича, простояла здесь какое-то время, потратив несколько дней в ожидании благоприятного ветра, и когда ветер наконец наполнил как следует паруса, полностью отдалась во власть моря. 23 мая 1553 г. три английских корабля взяли курс на норд-ост. Участников экспедиции ожидали суровые испытания. До 2 августа корабли шли вместе, но сильная буря, заставшая флотилию возле Лафонтенов, разметала парусники. Два из них, а именно «Bona Esperanza» и «Bona Confidenza», сумели сохранить дистанцию и через день, когда шторм поутих, пошли, как и было условленно, к крепости Вардегауз на северо-востоке Норвегии, где они планировали застать потерянный из виду третий корабль. Однако им не удалось разыскать эту гавань, что, в конечном счете, обернулось для них большой трагедией...

Зимою 1554 г. русские поморы, ловившие рыбу у берегов Мурмана, случайно обнаружили за Нокуевым островом, в устье реки Варзины, два судна: «...Стоят на якорях в становищах, а люди на них все мертвы, и товаров на них много». Окоченевший сэр Уиллоуби был найден сидящим в шалаше за своим журналом. Именно благодаря этому документу сегодня есть возможность восстановить детали того давнего происшествия.

«14 августа рано утром показалась земля. Мы подошли к ней и спустили наш бот, чтобы посмотреть, что это была за земля. Но бот не мог подойти к берегу из-за мелководья и из-за большого количества льда. Однако на берегу не было видно никаких признаков жилья. Земля эта находится на широте 72°...» Если Уиллоуби верно определил широту, то он достиг Гусиной Земли – юго-западного выступа Новой Земли, уже давно посещавшейся русскими. Но на Западе до XVIII в. предполагали, что он открыл не Новую Землю, а какой-то остров, который позже долго и напрасно искали («Земля Уиллоуби»). Три дня англичане продвигались к северу, вероятно, пытаясь обогнуть таинственную землю, пока в малом корабле не обнаружилась течь. Тогда они повернули на юг и шли так еще три дня. 21 августа Уиллоуби отметил, что море становилось «все мельче и мельче и все же не было видно берега». Чтобы избежать опасности, он отошел в открытое море и четыре недели двигался на запад, то вдоль берега, то теряя его из виду. За это время Уиллоуби миновал остров Колгуев, полуостров Канин и вдоль Мурманского берега дошел до Нокуева острова. 18 сентября оба судна бросили якоря в Нокуевой губе.


Хью Уиллоуби

«Пробыв в этой гавани с неделю, – записано в журнале Уиллоуби, – и видя, что время года позднее и что погода установилась плохая, с морозами, снегом и градом... мы решили тут зимовать...» Уиллоуби отправил посланцев во всех направлениях, но они не нашли ни людей, ни жилья. Из найденного на корабле завещания одного из купцов видно, что Хью Уиллоуби и большая часть его спутников были еще живы в январе 1554 г. Позднее погибли все без исключения. На обоих кораблях замерзли до смерти 63 человека. В 1555 г. английскому торговому агенту в Москве были переданы два корабля с прахом сэра Хью Уиллоуби и его спутников, причем было возвращено и спасено много съестных припасов и товаров. Была также доставлена в Лондон тетрадь с извлечениями из судового журнала и некоторыми другими документами.

Ченслер напрасно прождал целую неделю потерянные из виду суда в условленном пункте, в Вардегаузе, на норвежском берегу, и один отправился в путь. Решение это далось ему не легко. Весь экипаж тяжело переживал потерю своих спутников, и многих начали одолевать мрачные мысли о ненадежности их предприятия. Однако все были солидарны с Ченслером, что наперекор всем испытаниям и грядущим опасностям плавание следует продолжать, ибо лондонские купцы не затем вкладывали деньги в экспедицию, чтобы они берегли свои паруса. Подобная твердость команды воодушевила Ченслера, и он взял на себя всю ответственность за дальнейший ход экспедиции. 24 августа ведомый им корабль вошел в какую-то бухту, где его появление обратило в бегство рыбачью лодку. Он последовал за ней, догнал ее, и неизвестные ему люди сообщили, что он у берегов неведомого Московского государства...

Надо отдать должное англичанам: общаясь с русскими, они вели себя крайне любезно. Но при всей своей обходительности они не могли, конечно, забыть о главной цели своего путешествия. В ответ на оказываемые им знаки внимания они настойчиво предлагали для торга свои товары: башмаки из кожи, грубое сукно, мыло, восковые свечи и прочие изделия из своего, к слову сказать, не слишком богатого ассортимента. Но местные люди торговать опасались, ссылаясь на отсутствие на сей счет величайшего позволения, на просьбы же скорее доложить об их прибытии царю отвечали уклончиво.

Местные власти умышленно тянули время, так как холмогорский воевода в тайне от англичан послал в Москву сообщение о прибытии чужестранцев и со дня на день ждал гонца с соответствующими указаниями. Но Ченслер, чувствуя, что его дурачат, настоял на том, чтобы его незамедлительно отправили в Москву, угрожая, что иначе он покинет русские берега. Поэтому московиты, хотя и не знали еще, какой будет воля царя, боясь, что англичане действительно уедут со всеми своими товарами, решились все-таки отправить их сухопутным путем в столицу. На их решение не в последнюю очередь повлияло и то, что Ричард Ченслер самозванно выдал себя за посла Англии, имевшего особое послание к московскому царю. Впрочем, Ченслер не сильно лукавил, ведь он вез с собой грамоту Эдуарда VI, адресованную вообще ко всем владыкам северных стран. Такими циркулярными посланиями, написанными на разных языках, были снабжены все начальники экспедиции.

Как следует утеплившись, английские путешественники покатили на санях в Москву. На полпути им повстречался гонец, который, как оказалось, сбился с дороги и потому сильно задержался. К счастью, пути их пересеклись, и он с подобающими церемониями передал Ченслеру царское приглашение явиться ко двору. Санный поезд вновь заскользил по русским просторам. Между тем очарованный взгляд капитана не переставал фиксировать сведения, способные заинтересовать лондонских купцов. На переезде между Вологдой и Ярославлем Ченслера поразило множество селений, «которые, – писал он потом в своем отчете, – так полны народа, что удивительно смотреть на них. Земля вся хорошо засевается хлебом, который жители везут в Москву в таком громадном количестве, что это кажется удивительным. Каждое утро вы можете встретить до восьмисот саней, едущих с хлебом, а некоторые с рыбой... Сама же Москва очень велика! Я считаю, что этот город в целом больше Лондона с его предместьями».


Перевоз грузов на санях 

Иван IV принял королевского «посла» только в январе 1554 г. Церемония вручения грамоты была обставлена со всей торжественностью. Для русского царя столь нежданно свалившиеся на голову иноземцы пришлись весьма кстати – прямые сношения с Европой в ту пору были закрыты, и Россия буквально задыхалась в торговой и политической изоляции. Иван тогда еще не был «Грозным», и страна его нуждалась в поддержке. Вызванный толмачом из внешних покоев, Ченслер прошел в тронный зал, где его уже ожидал, восседая на престоле, молодой самодержец, одетый в золотые одежды, с короною на голове и с жезлом из золота и хрусталя в правой руке. Царские хоромы завораживали своим великолепием и величавым безмолвием. Сделав грациозный поклон, англичанин вручил Ивану IV королевскую грамоту следующего содержания:

«Эдуард VI вам, цари, князья, властители, судии земли, во всех странах под солнцем, желает мира, спокойствия, чести, вам и странам вашим! Господь всемогущий даровал человеку сердце дружелюбное, да благотворит ближним и в особенности странникам, которые, приезжая к нам из мест отдаленных, ясно доказывают тем превосходную любовь свою к братскому общежитию. Так думали отцы наши, всегда гостеприимные, всегда ласковые к иноземцам, требующим покровительства. Все люди имеют право на гостеприимство, но еще более купцы, презирая опасности и труды, оставляя за собою моря и пустыни, для того, чтобы благословенными плодами земли своей обогатить страны дальние и взаимно обогатиться их произведениями: ибо Господь вселенной рассеял дары его благости, чтобы народы имели нужду друг в друге и чтобы взаимными услугами утверждалась приязнь между людьми. С сим намерением некоторые из наших подданных предприняли дальнее путешествие морем и требовали от нас согласия. Исполняя их желание, мы позволили мужу достойному, Гугу Виллоби (Хью Уиллоуби – Прим. автора), и товарищам его, нашим верным слугам, ехать в страны, доныне не известные, и меняться с ними избытком: брать, чего не имеем, и давать, чем изобилуем, для обоюдной пользы и дружества. Итак, молим вас, цари, князья, властители, чтобы вы свободно пропустили сих людей чрез свои земли: ибо они не коснутся ничего без вашего дозволения. Не забудьте человечества. Великодушно помогите им в нужде и приимите от них, чем могут вознаградить вас. Поступите с ними, как хотите, чтобы мы поступили с вашими слугами, если они когда-нибудь к нам заедут. А мы клянемся Богом, Господом всего сущего на небесах, на земле и в море, клянемся жизнию и благом нашего царства, что всякого из ваших подданных встретим как единоплеменника и друга, из благодарности за любовь, которую окажите нашим. За сим молим Бога Вседержителя, да сподобит вас земного долголетия и мира вечного. Дано в Лондоне, нашей столице, в лето от сотворения мира 5517, царствования нашего в седьмое».

Грамота эта была с благодарностью принята, и в честь гостей был устроен великий пир... Англичане были приняты и обласканы как нельзя лучше. Иван IV отвечал Эдуарду дружелюбною грамотою, которою обещал покровительство английским купцам и «в свое государство российское с торгом из-за моря на кораблях им велел ходить безопасно и дворы им покупать и строить невозбранно».

Ранней весной царь отпустил Ченслера, полюбившегося ему за ум и длинную бороду, домой с почетом, но под охраной. Одаренный подношениями, он на санях вернулся к устью Двины, где нашел свой корабль в целости и сохранности, а команду в полном здравии. К несчастью, во время обратного пути корабль его попал в руки фламандских пиратов, которые разграбили все дары дочиста, спасибо, что хоть в живых оставили... Но грамота, дающая право свободной торговли с Московским государством, спрятанная в одежде Ченслера, счастливо уцелела и была вручена в марте 1554 г. королеве Марии I Тюдор, сменившей на престоле Эдуарда VI.


Королева Мария I Тюдор

Англичане оценили путешествие Ченслера и открытие им новой страны наравне с открытиями, совершавшимися в Америке. Они лелеяли самые большие надежды на выгоды от торговли с неведомою Московскою землею. Специально для «торговли с Московиею, Персиею и северными странами» 6 февраля 1555 г. королевскою хартией была образована акционерная компания, которой было суждено сыграть исключительную роль в англо-русских отношениях второй половины XVI и XVII вв. Во многом именно ее стараниями Россия закурила. Капитал этой компании, включавшей 207 акционеров, был определен в шесть тысяч фунтов. Ее правление было образовано из двадцати восьми членов, выбиравшихся ежегодно, и одного управляющего, на должность которого пожизненно был назначен Себастьян Кабот. Новоиспеченная компания, называвшаяся коротко «Московской», получила право строить корабли, нанимать матросов, приобретать земли в открытых странах и, торгуя в России при покровительстве русского государя, противодействовать конкуренции не только торгующих иностранцев, но и английских подданных, не принадлежавших компании.

В 1555 г. Ченслер снова прибыл в Москву, но уже не самозваным гостем, а в качестве посла. Иван IV был рад вновь увидеть своего «гостя корабельского» и сопровождавших его агентов «Московской компании». Дружеское расположение государя помогло Ченслеру выхлопотать для английской компании льготную грамоту, согласно которой ей дозволялась беспошлинная торговля оптом и в розницу, а также давалось право заводить дворы в Холмогорах и в Вологде. Кроме того, компании дозволялось иметь «свой суд и расправу»: никакие царские чиновники не могли вмешиваться в ее торговые дела, кроме царского казначея, которому принадлежал суд между компанией и русскими торговцами.

Россия в это время находилась в условиях фактической блокады ее западных границ и готовилась к Ливонской войне. Поэтому прямые торговые связи с Англией имели для нее огромное значение. Этим объясняется предоставление Иваном IV «Московской компании» широких льгот. В Москве англичанам был подарен особый двор от царя, который располагался в Китай-городе «на Варварском крестце», у церкви Максима Христа Ради Юродивого. Нужно было, несомненно, особое царское благоволение, чтобы у самого Кремля могла возникнуть община чужеземцев-иноверцев, со своим бытом и коммерческими интересами… Компания получила двор вместе с каменной палатой, закладку сводчатой подвальной части которой, по некоторым источникам, возглавлял Алевиз Новый (автор Кремлевского Архангельского собора). Новые хозяева дополнили ее типичной английской галереей и поварней. В подвале хранили привезенные товары, а наверху устроили парадный зал для переговоров и важных церемоний. Дом окружал большой фруктовый сад, имелись многочисленные подсобные хозяйства и бани. Кроме того, англичане построили здесь монетный двор, где чеканили русскую монету из своего серебра, в результате чего русская казна пополнялась еще и серебром. Так дом на Варварке оказался сердцем английской торговой фактории. Фактически он был первым самостоятельным двором западной державы в России, одновременно являясь посольским и частным торговым предприятием, находящимся под королевским покровительством.


Памятник Ричарду Ченслеру в Северодвинске

С успехом справившись с почетной и ответственной миссией создания представительства, Ченслер вернулся домой. Вместе с ним царь отправил своего посла Осипа Григорьевича по прозванию Непея, вологжанина, никогда доселе не видавшего моря. 10 ноября 1556 г. у берегов Шотландии Ченслер потерпел кораблекрушение. Отважный мореплаватель и отличный пловец нашел смерть в море, а Осип Непея, совсем не умевший плавать, благополучно избежал роковой участи, спасся и был принят королевой Марией со знаками особого внимания...

С тех пор между Англией и Россией завязались дружественные отношения. Каждый год приходили к устью Двины английские корабли с товарами. Пустынные и дикие берега Северного моря оживились. Московская Русь разом познакомилась со множеством предметов, о которых ранее не имела понятия. Был среди них и табак, правда, не самого лучшего качества, но русские, неспособные еще оценить по достоинству заморское зелье, охотно выменивали его на меха и другие товары.