Е2-Е4

Пожалуй, самой насыщенной по количеству впечатлений на единицу времени  для меня стала поездка в составе делегации Московского сигарного клуба в Швейцарию. Особо запомнилось посещение табачной фабрики в Бриссаго, где до сих пор сохранилось производство традиционных швейцарских сигар, которые принято называть  «виргинирами», или, по месту производства, «бриссагами». Но об этом чуть позже…

Путь от Женевы до Бриссаго с тремя пересадками  занял у нас семь часов. Но, несмотря на большое количество телодвижений, дорога, лично меня, не утомила. Во-первых, у нас собралась хорошая компания, кстати, прошедшая  на отлично испытание длительным путешествием, ну и, во-вторых,  сама дорога не давала скучать. Началось все с того, что мы  разместились в салоне экономического класса, пассажиры которого, как мне показалось, как-то странно посматривали на нас. В их взгляде явно просматривалась некая снисходительность, граничившая со злорадством. Помню, я даже внимательно осмотрел сначала себя, а потом всех членов делегации, но не нашел ничего странного в нашем облике. Сначала меня это несколько озадачило, но потом я понял, в чем дело. Все правильно! Ведь действие происходило в самом начале набиравшего силу мирового кризиса, и появление в вагоне для простых смертных «белых воротничков» (мы были при параде) другой реакции вызвать и не могло!

Были в пути, конечно, и другие эпизоды, но это темы  для других историй. Следующее же яркое впечатление, о котором хочется рассказать,   связано у меня  уже с нашим прибытием в Аскону, курортный городок на берегу живописного озера  Маджоре(Lago Maggiore) в итальянском кантоне Тичин. Сюда мы приехали поздно ночью. Гостиница, в которой мы должны были остановиться, была уже закрыта. Казалось, что нас здесь никто и не ждал. Но мы ошибались. Встретивший нас на вокзале водитель автобуса куда-то позвонил, и ему по телефону сообщили код электронного ключа. Мы вошли внутрь совершенно безлюдного отеля. На стойке администратора нас ожидали именные конверты, в которых лежали ключи от номеров и счета за проживание. Оставалось только разойтись по номерам, что мы и не преминули сделать, будучи слегка озадаченными непривычной степенью доверия к нашим персонам.

В ту ночь мною владело какое-то странное чувство, нет, скорее предчувствие приближающегося чуда. Внутренне я был готов очутиться  в сказке, и это произошло! Открыв ранним утром глаза, я сразу же отправился к окну и обомлел…  Картина, представшая моему взору, действительно, была сказочной. Прямо передо мною расстилалась светло-серая гладь озера, окаймленная подковою величественных гор. Вдоль набережной тянулась длинная аллея причудливой формы деревьев, а у причала, словно цветные заплатки на одеяле, толпились, монотонно поскрипывая на волнах, рыбацкие лодки. Между ними, в поисках случайно оброненной пищи, сновали тут и там суетливые утки. Дополнительных штрихов этому и без того экзотичному пейзажу добавляли зеленые шапки пальм и каких-то других не знакомых мне южных растений. И вдруг… пошел снег! В небе сначала закружили огромные хлопья снежинок, а потом начался настоящий снегопад…

 На приеме в Культурном центре компании Dannemann нам объяснили это необычное явление проявленной местной природой заботой о северных гостях.  Здесь у нас состоялись две встречи – с работниками сигарной фабрики и с представителями местной мэрии. Присутствие последних дорогого стоит, так как  происходило все это в канун Рождества. Не надо объяснять, насколько они были заняты. О серьезности, с которой местные власти  отнеслись к нашему визиту, говорит и такой забавный эпизод: написанная на нескольких страницах приветственная речь сначала была показана Лике Лоскутовой-Шангуа, любезно согласившейся быть нашим переводчиком, и только после этого была произнесена.

Встрече с представителями мэрии предшествовал визит на табачную фабрику. Это одна из старейших в Европе  фабрик, производящая сигары с 1847 года.   Возникла она по инициативе северных итальянцев, земли которых в то время были оккупированы австрийцами. Не желая мириться с австрийской табачной монополией, они организовали на территории нейтральной Швейцарии свою фабрику, которая изначально производила «тосканы»,  т.е. клееные сигары итальянского типа. Курить их в Италии считалось тогда знаком патриотизма, поэтому продукция фабрики имела устойчивый спрос.

Поcтепенно, производимые в Бриссаго сигары стали  приобретать собственные, характерные только им, черты. Это касается как формы, так и содержания. Современные «бриссаги» представляют собой тонкие, длинные сигары, как правило, с  пластиковым мундштуком, тело которых по оси пронизано стебельком растительного происхождения (трава аликанте, произрастающая на севере Африки), который может использоваться для разжигания. Стебель Аликанте выполняет функцию позвоночника сигары,  а также формирует тягу. Производятся «бриссаги» из  крепкого табака огневой сушки сорта «Вирджиния», поэтому их еще называют «виргинирами» (Virginierzigarre), которые, в свою очередь, входят в число так называемых Schwergut-zigarren, т.е. сигар, изготовленных с применением клея.

Перед первой мировой войной на фабрике работало более 700 человек. В своем кантоне она являлась крупнейшим производственным предприятием. Ее продукция шла не только на местный рынок, но и  экспортировалась  в Аргентину, где пользовалась определенным спросом среди эмигрантов из Швейцарии и Италии.

Трудные времена для фабрики начались в 90-е годы прошлого столетия. Она была даже на грани закрытия. Дело в том, что ее незаурядные владения представляли собой довольно лакомый кусочек для торговцев недвижимостью. На ее месте предприимчивые дельцы намеревались создать очередной бизнес-центр. Но этим планам не суждено было сбыться, так им активно противостояли городские власти, искавшие способы сохранить производство «бриссаг», ставших частью швейцарской истории и культуры. И выход был найден: собственником табачной фабрики Бриссаго стала компания Dannemann, которая не только сохранила производство «бриссаг» (в основном, машинных), но и наладила здесь выпуск классических  сигар собственных марок. При этом часть освободившихся площадей была отдана под создание Культурного центра Даннеманн.

Именно в этом центре и состоялся официальный прием нашей делегации. Стены его были увешаны фотографиями всякого рода знаменитостей, в разное время посетивших фабрику. Среди них, к своему удивлению, я обнаружил не мало известных шахматистов. Оказывается, такая, казалось бы, совершенно далекая от спорта компания как Dannemannустраивала в Бриссаго шахматные турниры. И заинтересовалась  она шахматами не случайно. Во-первых, Dannemann и раньше занималась элитным спортом, в частности, парусным. У них есть опыт проведения чемпионатов мира по гонкам на катамаранах - т.е. дорогостоящих спортивных мероприятий. Во-вторых, руководство компании,  посчитало, что шахматы, которыми интересуются во всем мире, прекрасно гармонируют с имиджем Dannemann, производящей дорогие элитные сигары, ведь еще со времен Блэкберна, Цукерторта, Стейница и Ласкера шахматисты любили курить именно их. Ну и атмосфера шахматных поединков на высшем уровне как нельзя лучше соответствует утонченному духу  роскоши и благополучия.

Для начала Dannemann организовала матч между Александрой Костенюк и Сергеем Карякиным. Затем - сеанс одновременной игры Владимира Крамника против сборной Германии. И, наконец, в 2004 году взялась за столь важное для спорта и для общечеловеческой культуры дело, как матч на первенство мира по классическим шахматам (Classical World Chess Championship) между Крамником и Петером Леко. При этом Dannemann обеспечила и соответствующий рангу соревнования призовой фонд - 1 миллион швейцарских франков (порядка 770 тысяч долларов). Кстати, первый ход в матче - е2-е4 сделал многократный чемпион мира Анатолий Карпов. Этот ход сообщил ему венгерский гроссмейстер Леко, который играл белыми.  Была разыграна русская партия…

Конечно, после всего увиденного и услышанного, я не мог не поинтересоваться историей любви шахматистов к сигарам. Как выяснилось, самое прямое отношение к ним имели патриархи шахмат. Особенно прославился этим второй чемпион мира ЭмануилЛаскер, авторитет которого был велик, а слава огромна. Его манера курить сигару за шахматной доской во время поединков описана в самой разнообразной литературе, в том числе и юмористической. Помните описание в романе Ильфа и Петрова «12 стульев» встречи Остапа Бендера с васюкинскими шахматистами: «Вы знаете, Ласкер дошел до пошлых вещей, с ним стало невозможно играть. Он обкуривает своих противников сигарами. И нарочно курит дешевые, чтобы дым противнее был». Не знаменитая ли фраза самого Ласкера: «Нет хороших или плохих ходов. Есть только хорошие или плохие сигары» – послужила основанием для этого шутливого высказывания?

Гарри Каспаров так писал о его успехах: «Ласкер первый и в то время единственный оценил значение психологии человеческих факторов борьбы. Будучи превосходным тактиком и стратегом, он вместе с тем сознавал, что искусство использовать недостатки партнера порой гораздо важнее, чем умение делать самые правильные ходы». Стейниц и другие представители старой школы искали за доской сильнейший ход, а Ласкер – ход, наиболее неприятный для соперника. Конечно, эти понятия пересекаются, ведь объективная сила хода – достаточно большая неприятность для соперника. Но иногда куда эффективней оказывается решение неожиданное, меняющее ритм игры, которое вынуждает оппонента менять планы и решать необычные задачи. Не каждый игрок способен на это…

Действительно, его соперники, когда проигрывали, жаловались прессе о том, что Ласкер, куря самые дешёвые сигары, как правило, американские stogie, их попросту обкуривает. Причем вне турнира немецкий шахматист предпочтение отдавал гаванам. Это оружие Ласкера стало столь грозным, что некоторые шахматисты, готовясь к матчу с ним, заставляли своих тренеров курить. Но Ласкер очень успешно использовал в борьбе и другие психологические факторы. Он проповедовал принцип «угроза сильнее ее исполнения» и на доске, и за ее пределами. Для него важно было вывести соперника из состояния равновесия, заставить его ошибаться! Как тут не вспомнить его большие сигары, невинно лежащие на столе во время партии с некурящим Нимцовичем…

Про Ласкера рассказывают такую байку. Во время матча на первенство мира между Стейницем и Ласкером один из почитателей Ласкера преподнес ему коробку сигар. После матча, закончившегося победой Ласкера, этот болельщик поздравил нового чемпиона мира, напомнил ему о своем подарке и осведомился, помогли ли его сигары выиграть матч.

- Конечно же, помогли, - ответил Ласкер, - это был поистине блестящий замысел.

- Так значит, они были хорошие? - не унимался самодовольный болельщик. - Не знаю, - спокойно ответил Ласкер, - ... я угощал ими Стейница.

Кстати, на это не лишним будет  заметить, что во время партий Ласкер принимал сигары только из рук Марты Вамбергер, дочери главы крупного банкирского дома,  верного друга на протяжении всей его жизни,  которая почти всегда и везде следовала за мужем. Обычно она садилась в зале поодаль от игроков и вязала, лишь изредка подходя к столику Ласкера, чтобы передать ему очередную сигару.

Ну и завершить рассказ о великом шахматисте и любителе сигар я хочу ссылкой на его собственные слова. Описывая свой образ жизни во время матча с  Капабланкой, который после многолетних переговоров состоялся в 1922 году на Кубе,  Эммануил Ласкерписал: «Грешу я только курением. Сигара служит искуплением моей вообще благоразумной жизни».