Огоньку не найдется? (Продолжение 2)

Прикуривание сигары иногда являло собой акт особой доблести и отваги. В этом смысле характерен случай, описанный Эндрю Штайнмецом в его весьма оригинальном труде The Smoker’s Guide, в котором автор размышляет в частности о том, какое значение табак играет во время войны. Одна из глав его книги так и называется «Табак и франко-германская война», в которой Штайнмец цитирует ряд репортажей английских журналистов с театра военных действий времен войны германских государств во главе с добивавшейся европейской гегемонии Пруссией с империей Наполеона III (1870-1871 гг.). 

Вот что сообщал с фронта, например, репортер The Daily News:

«В каждом письме мы читаем об измученных солдатах, заключенных и искалеченных жертвах сражений, которые настойчиво просят успокоительный наркотик, иногда даже умоляют о нем, находя в нем утешение в условиях непогоды, голода и болезней. Это позволяет им даже переносить болезненные операции, включая ампутацию конечностей. Энтузиастам запретов не мешало бы пересмотреть свои взгляды. Они обязаны сделать это под давлением неопровержимых фактов. О чем плачут искалеченные и полуживые воины, лежащие на промокшем поле битвы? О табаке! Что важнее, чем лекарство для раненных и калек, этих бедных, бесполезных обломков общества, переполнивших военные госпитали? Табак! Когда табак, этот ценный боеприпас, иссякает, из боевых рядов раздается крик “Еще! Еще!”. В какой бы сдавшийся город войска завоевателей не входили, первое, что они требовали в качестве контрибуции был табак. Чего больше всего боялись увидеть жители тихих французских городов? Правильно, огромных курительных трубок прусских улан.

В пылу битвы, когда хладнокровие является самым желанным из всех солдатских качеств, что делают лучшие стрелки? Курят. В то время как от их раскаленных винтовок разит пороховым дымом, над их губами вьется тонкий табачный дымок. Враги табака утверждают, что приятный наркотик, вошедший в массовое употребление, разрушает боеспособность, однако многочисленные случаи, произошедшие на войне, опровергают это мнение. Вот несколько фактов, доказывающих способность курильщиков бороться:

Уланы, которые небольшими группами по три или четыре весело продвигались вперед и овладевали укрепленными городами, неизменно держали во рту трубки. Мэру каждого взятого города в первую очередь отдавался приказ обеспечить всех воинов сигарами. Утверждается, что немецкие войска мало думали о нехватке провизии — они были способны сражаться как с обедом, так и без него — но табак был им необходим всегда.

В одном из ранних и наиболее драматичных боев, когда немецкий корпус сильно пострадал, а офицеры почти все были убиты, когда 2-я дивизия была фактически на грани поражения, генерал фон Бентхайм улучил момент для совершения отчаянного броска. Он заметил, как один из его людей в пылу драки хладнокровно курил сигару. Это произвело впечатление на генерала.  Поспешив к солдату, он крикнул: "Дай мне прикурить!", зажег свою сигару и, собрав в один кулак рассеянные батальоны, с сигарой во рту и шпагой в руке, снова повел вперед свои потрепанные войска».

Развеивая миф о том, что табак лишает людей воли, Эндрю Штайнмец восклицает:

«Удивительно, как древнегреческие и римские воины умудрялись обходиться без табака?! Это настолько поразительно, что вынудило Александр Поупа, одного из переводчиков «Гомера», предположить, что они все-таки могли «сосать трубку». Иначе, как объяснить эту фразу из его труда: «Храбрый Ахилл курил на равнине». Впрочем,  Уильям Гладстон (1809-1898), автор «Исследования о Гомере и его веке» считает это утверждение апокрифическим. Как бы то ни было, не может быть никакого сомнения в том, что именно из-за отсутствия табака ни древние греки, ни римляне никогда не совершали подвигов, сравнимых с разрушением сразу двух империй курящими пруссаками». 

Штайнмец так характеризует немцев:

«Немцы — люди, которых решительно нельзя сбить с ног: грузные, сильные, выносливые, без всякой показухи — просто труженики, флегматичные увальни. Немецкий бравый воин подобен своей большой трубке — солидной, вместительной, по сути, рассчитанной на долговечность. Его трубка достаточно велика, чтобы вместить унцию табака, в то время как сигарета француза состоит из  простой щепотки, легко умещающейся между большим и указательным пальцами. Собственно в этом и состоит вся тайна франко-германской войны. Равно как и в том, что власти победившей стороны были озабочены обеспечением своих войск табаком не в меньшей степени, чем продовольствием и боеприпасами. Табачный голод был ужасной вещью, которую следовало опасаться. Именно поэтому в главных немецких городах был организован сбор табачных пожертвований для храбрых защитников отечества. На улицах устанавливали большие бочки с отверстием в крышке, к которой прикреплялось печатное обращение от имени армии. В эти бочки неравнодушные горожане бросали такое количество ароматной травы, с которым они могли позволить себе расстаться: либо в виде сигар, либо курительного табака. Говорят, однако, что во многих случаях табак этот был совсем не ароматный, а среди пожертвованных сигар преобладали так называемые Pfennings, которые продавались по необычайно низкой цене — пенни за дюжину. Какой-то остряк сказал однажды, что правительство Великобритании некогда подумывало о введении мелкой монеты достоинством в восьмую часть одного пенни, чтобы шотландцы могли делать взносы на благотворительные цели. Смех смехом, а ведь похожее предложение на самом деле было реализовано в полной мере в Германии, где самый скупой подписчик мог пожертвовать сумму, равную двенадцатой части пенни».

Эндрю Штайнмец утверждает, что противники курения поумерили бы свой пыл, если бы осознали, каким другом табак был для солдата на войне 1870 года. Он приводит мнение на счет значения табака для солдат авторитетного медицинского издания The Lancet:

«Солдат, утомленный долгими маршами и неполноценным отдыхом, добывающий себе пищу от случая к случаю, с нервной системой, находящейся всегда в состоянии напряжения из-за опасностей и волнений, вдруг обнаруживает, что его сигара или трубка позволяют ему терпеть голод или усталость со сравнительным спокойствием. Как бы мы это ни объясняли, физиологически это верно. Офицеры-медики, которые не пожалели бы о прекращении выдачи "спиртного пайка", вынуждены признать, что умеренное употребление табака солдатами в полевых условиях имеет ряд преимуществ. Для раненых вполне вероятно, что табак обладает слабыми болеутоляющими и наркотическими свойствами, которые позволяют страдальцу лучше переносить боль в течение дня и лучше спать ночью».

Комментируя мнение журнала The Lancet, автор книги пишет:

«Истинность этой теории доказывалась снова и снова в ходе войны. Корреспондент the Daily News в Меце рассказывал, как сержант одной роты, получивший пулю в грудь во время вылазки, курил сигару, пока врач вырезал пулю из его спины. Затем он спокойно привел в порядок свою служебную книжку, передал все в надлежащем порядке своему преемнику и с философским спокойствием отправился в фургоне в лазарет. Рассказывают также, что один искалеченный солдат, лежащий на поле битвы в окружении мертвых и ожидавший со спокойствием своего конца, несмотря на телесные страдания, просил только об одном — о сигаре».

Завершается глава о роли табака на войне следующим диалогом, состоявшимся на поле Саламанки между ирландским солдатом и его командиром:

« — Ох, господин офицер, я погиб! 

— Не понял. Ты ранен?

— Ранен? Ваша честь, помилуйте! Я мертвее всех мертвых! Я прождал целую четверть часа, чтобы затянуться трубкой Джима Мерфи, но пуля выбила ее у него изо рта…».